Сейчас не время для разногласий

На наших глазах продолжается структурная и содержательная перестройка руководства отраслью. В то же время не утихают дискуссии по поводу основ функционирования рыбохозяйственного комплекса. Можно сказать, что, несмотря на показатели роста, которые демонстрирует отрасль, сейчас не самый простой и спокойный период. То есть идет интенсивный поиск ответов к задачам, сформированным в виде поручений Президента РФ Владимира Путина. Ответов, которые устроили бы и руководство страны, и бизнес, который будет в конечном итоге эти задачи решать. О миссии Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров в период перенастройки отрасли главному редактору газеты «Fishnews Дайджест» Елене Филатовой рассказал президент ВАРПЭ Александр Фомин.

– Александр Владимирович, у всероссийской ассоциации готовы консолидированные ответы на поручения главы государства?

– Безусловно, ВАРПЭ готова решать задачи, поставленные главой государства, но их решение зависит не только от рыбодобывающих организаций. Согласитесь, развитие отечественного судостроения, развитие перерабатывающей, транспортной и логистической инфраструктуры, способствующих насыщению внутреннего рынка рыбопродукцией, мало зависит от рыбаков. В данном случае должны быть комплексные решения развития смежных отраслей, но пока вместо этих решений обсуждаются возможные обременения рыбодобывающих предприятий путем изменения существующих правил доступа к ресурсу. Конструктивного продвижения в развитии рыбного хозяйства пока не происходит, но полученные сигналы о возможном изменении правил игры после 2018 года уже привели к снижению инвестиций в основной капитал на 23%.

Часть поручений снимается с контроля, появляются новые. Но становится очевидным, что, несмотря на напряженную работу чиновников различных ведомств, проблемы в отрасли не исчезли, а скорее, наоборот, разрослись. И нас сегодня волнуют многие вопросы, которые условно можно разделить на два блока.

Первый – это право доступа к ресурсу. Рыбаки своей работой доказали, что особых преференций от государства им не нужно, но для них крайне необходимы прозрачные и стабильные правила. С закреплением квот на 10 лет сделан колоссальный скачок в отрасли. В результате верного государственного решения бизнес без принуждения начал развивать производство, модернизировать суда, вкладывать средства в обновление основных фондов, в развитие береговой переработки. Ведь сколько построили по побережью Дальнего Востока самых современных цехов с новейшим оборудованием – на Камчатке, на Сахалине и Курилах! Причем, подчеркну, это без каких-то бюджетных вливаний от государства. Имеющиеся льготы по уплате ЕСХН коснулись далеко не всех. Льготу рыбакам по снижению ставки сбора за пользование биоресурсом мы также не воспринимаем как преференцию, поскольку постоянно растущие цены на топливо эту выгоду давно уже нивелировали. Напротив, это уже никакая не льгота, а обременение. Нигде в развитых странах сборы за пользование ВБР не взимаются вообще, а у нас взимаются. Разумеется, все это отражается на себестоимости продукции, и таким образом мы теряем конкурентоспособность товара на внешнем и внутреннем рынках. Народная рыба – селедка – облагается сбором, который платят наши рыбаки, а норвежцы, везущие к нам сельдь, от этого сбора избавлены.

– Однако выдвигается предложение о пересмотре ставок сбора за пользование ВБР в сторону их увеличения. Это будет хорошим подарком зарубежным конкурентам, особенно в условиях членства России в ВТО.

– Безусловно, предприятия это очень беспокоит. Как тогда конкурировать на внешних рынках? Да и на внутреннем рынке пока еще нас спасают импортные пошлины, но в ближайшие годы они будут обнулены. Ясно, что в этом случае импортеры будут иметь экономические преимущества, поскольку они не имеют финансовых обременений в виде платы за пользование ВБР. Поэтому мы и поднимаем вопрос об отмене налоговых сборов за пользование водными биоресурсами.

– А второй блок проблем?

– Это административные барьеры. Когда у отрасли было самостоятельное ведомство с выходом на Правительство и мощное покровительство в лице куратора – первого заместителя председателя Правительства Виктора Зубкова, все эти вопросы решались. Его авторитет и лоббистские возможности сдерживали аппетиты контролирующих органов. Как только произошло размывание центра принимаемых решений, а отрасль в очередной раз перешла в управление Минсельхоза, у которого кроме рыбы своих проблем достаточно, контролеры активизировались.

Приведу пример, касающийся Россельхознадзора. Особенности ветеринарного контроля в отношении рыбопродукции подробно были рассмотрены на заседании межведомственной рабочей группы на площадке Контрольного управления администрации Президента. Даны поручения Президента по наведению порядка в этой сфере и устранению необоснованных избыточных барьеров. Пока результата нет. Еще несколько лет назад невозможно было представить, что конкретное поручение Президента РФ не будет выполнено, что реакцией будет откровенный саботаж. К счастью, пока с контроля поручения не сняты, и мы будем продолжать активно отстаивать точку зрения рыбаков об исключении такого контроля.

– Вы имеете в виду Поручение Владимира Путина, данное на совещании в Мурманске 17 апреля 2010 года по поводу передачи от Россельхознадзора функций по осуществлению ветеринарного контроля в области обеспечения качества и безопасности уловов водных биоресурсов и рыбопродукции Росрыболовству и Роспотребнадзору?

– Не только. Давно назрела необходимость комплексного анализа сложившейся в стране системы контроля с тем, чтобы перейти, наконец, от тотального давления к работе с учетом возможных рисков. В рыбной отрасли это можно сделать, поскольку ни одного случая обнаружения опасных заболеваний в районах морского промысла зафиксировано не было. Но пока нам предлагают поменять лишь форму ветеринарного документа – с бумажного на электронный, – а каких-либо серьезных шагов к лучшему мы не видим. 

К проблеме ветеринарного контроля добавились трения с пограничными органами. Дело дошло до массовой остановки промысла. На совещании, которое провел на Дальнем Востоке глава Росрыболовства Илья Шестаков, эту тему поднимали. На совещании под председательством Дмитрия Медведева в Магадане опять были даны поручения проблему с пограничниками решить. ВАРПЭ направила в Минсельхоз и Росрыболовство предложения по изменению законодательства, позволяющие решить имеющиеся проблемы по линии пограничного контроля рыбаков. Понимая, что изменение законодательства – это длительный процесс, мы обратились к руководству погранслужбы письменно и устно с предложением создать рабочую группу, в рамках которой можно обсудить все разногласия и принять временные решения еще до принятия законодательных поправок. Ведь раньше не было этих проблем. Законодательство никак не менялось уже многие годы, но за последний год со стороны пограничных органов началось наступление по всем фронтам. Будь то пересечение границы, доставка продукции на берег, транспортировка рыбопродукции, выход из терморя для слива льяльных вод – все нестыковки законодательства решаются путем составления протокола об административном нарушении и наложением штрафа. Обстановка в регионах, особенно на Дальнем Востоке, накаляется – ведь идет «красная» путина.

Я больше всего опасаюсь, что предприятия сдадутся и начнут решать проблемы с контролирующими органами за рамками закона. А если рыбаки начнут платить взятки, то мы просто угробим свои ресурсы, поскольку для покрытия расходов придется браконьерить.

– И тогда вновь начнется этап в истории отрасли, который уже проходили.

– Да, это действительно не исключено. И такие сигналы уже есть. Ведь не случайно на последнем аукционе по продаже освободившихся долей квот крабов на Дальнем Востоке конечная цена покупки биоресурсов в воде многократно превышала стоимость цен на продукцию из них. Мы уже проходили это в начале 2000-х, после чего запасы крабов были подорваны и в ряде рыбопромысловых районов был введен запрет.

– А какова позиция ВАРПЭ по проблемам развития береговой  переработки?

– Планы по развитию береговой переработки должны быть продуманы, экономически обоснованы и привязаны к региональным особенностям. Отечественный вылов в основном осуществляется в удаленных районах промысла, из которых доставить рыбу в свежем виде для последующей переработки на берегу невозможно без потери ее качества. Почему СССР стал лидером в рыболовстве? Потому что раньше других понял, что нужно создавать эффективный флот, который может все уловы переработать на судах до стадии конечной продукции. Это более эффективно с экономической точки зрения.

С другой стороны, есть, например, такие объекты, как тихоокеанские лососи, уловы которых можно и нужно перерабатывать на берегу, изготавливая продукцию высочайшего качества. И в последние годы действительно построено и успешно функционирует много суперсовременных заводов по переработке лососей.

– Но это обычно связывают с решением социальных задач для населения прибрежных поселков.

– Тогда это нужно делать совсем по-другому. Не Москве же это направление регулировать! Здесь не должно быть кампанейщины. Вообще тему развития береговой переработки нужно поручить регионам. Решения в этой части должны приниматься на местах с учетом экономических факторов, оказывающих определяющее влияние в развитии этого вида деятельности.

Суть прибрежного рыболовства изначально была искажена. Идея его заключалась в том, чтобы пойманную рыбу доставлять на берег в свежем виде для продажи или переработки. Причем «для продажи» было бы предпочтительнее, потому что с точки зрения питания она гораздо полезнее, чем переработанная. Идея была благая, но реализация подкачала.

Искусственно введенные ограничения двенадцатимильной зоной создали проблему для освоения запасов водных биоресурсов, имеющихся в терморе, но удаленных от мест сдачи уловов. Кроме того, рыба не признает пространственных ограничений – для нее границ не существует. Если она уходит из прибрежной зоны, то ее ведь тоже нужно ловить. Постепенно были приняты решения по возможности осуществления прибрежного рыболовства и в исключительной экономической зоне РФ. В прошлом году, наконец, приняты решения об осуществлении переработки уловов на судах с последующей доставкой на территорию страны. Кроме того, если помните, вначале квоты выделялись субъекту Федерации, и в администрации субъекта самостоятельно решали, кому их давать. И понятно, что квот нужно было как можно больше, чтобы раздать компаниям, приближенным к руководству. Сначала квот не хватало, потом перерабатывающих мощностей не стало хватать, затем понадобилось пересекать 12-мильную зону, затем возникла необходимость морозить и перегружать рыбопродукцию. И этот хвост исторических проблем требует концептуальных решений, которых пока нет. А это действительно непростой вопрос, который бизнесу необходимо решать совместно с Росрыболовством.

Необходимо все проанализировать, разложив аргументы «за» и «против», просчитать их с учетом объектов промысла, особенностей регионов и так далее. Принятие административных непродуманных решений ни к чему хорошему не приведет. Мы наломаем дров и просто потеряем время, которого у нас не так много отпущено для того, чтобы сделать отрасль конкурентоспособной.

Все же, положа руку на сердце, необходимо отметить, что за последние годы рыбодобывающая отрасль сделала колоссальный шаг вперед. Мы научились рационально управлять ресурсами, практически победили браконьерство и сделали отрасль экономически эффективной, что было утрачено после развала СССР. Не хотелось бы эти достижения потерять и топтаться на месте.

– Топтание на месте прекратится только тогда, когда, наконец, будет обнародован некий государственный документ, в котором четко зафиксируется: как будут распределяться квоты после 2018 года и на какой срок. А до этого времени на разные лады будут звучать вариации на тему модернизации «исторического принципа». Хотя исторический принцип либо есть, либо это уже что-то совсем иное.

– Модернизировать его невозможно, потому что суть исторического принципа в том, что ты получишь в дальнейшем столько, сколько выловил биоресурсов в среднем за предыдущие девять лет. Ключевые слова здесь «выловил биоресурсов». Если их убрать, то что взамен? «Построил фабрик, заводов, пароходов»? Тогда уж лучше «космических кораблей». Неважно, что рыба здесь ни при чем. Но очевидно, что введение новых критериев – это не модернизация, а изменение принципа.

– Например, Минвостокразвития считает, что принцип нужно связать с обоюдными обязательствами рыбаков и государства. Со стороны рыбаков – береговая переработка и модернизация флота. Со стороны государства – создание необходимой инфраструктуры, сокращение административных барьеров и меры государственной поддержки.

– Для реализации идеи развития береговой переработки нужно от общих лозунгов перейти к анализу деталей промысловой деятельности применительно к каждому объекту добычи.

Если речь идет о рыболовстве на промысловых участках, то здесь нет вопросов. И эта схема уже работает. При распределении рыбопромысловых участков в качестве одного из критериев его закрепления учитывались перерабатывающие мощности претендентов.

При судовом промысле переработка уловов осуществляется на судах, и в большинстве случаев нет необходимости производить дополнительную переработку на берегу. Но в отношении отдельных видов рыбопродукции действительно производится вторичная обработка на берегу. Например, мороженая сельдь. После ее доставки на берег она перемещается по всей стране, и в местах потребления ее разделывают и засаливают для последующей реализации в рознице. Какие в данном случае обязательства можно возложить на рыбаков, ведь они не имеют к этой переработке никакого отношения?

Теперь что касается модернизация флота – тема действительно важная, поскольку от состояния флота зависит успешность ведения бизнеса, и предприятия в этом заинтересованы больше, чем государство. Другой вопрос в том, что построить новое судно сегодня не каждому под силу – это не просто дорого, а очень дорого. Можно придумывать любые обременения в целях строительства новых судов на российских верфях, но какими бы обременения ни были, новые суда бесплатно никто не построит, тем более что и опыт строительства рыбопромыслового флота отсутствует. Без создания сегмента рыбопромыслового судостроения, а также создания действенных финансовых механизмов эту задачу не решить, с какими бы обременениями право на вылов ни связывалось.

Теперь об обязательствах государства по развитию инфраструктуры, снятию административных барьеров и мерам государственной поддержки рыбаков. Вы знаете, что в последние годы рыбаки увеличили вылов на четверть и довели его до 4,3 млн. тонн. В силу своих финансовых возможностей модернизировали флот и береговые перерабатывающие мощности. А что сделало государство? Инфраструктура не создана, административные барьеры выросли, мер государственной поддержки мы пока не имеем.

– А как это вообще можно связать – квоты рыбакам и береговую переработку?

– Это можно связать только в части рыболовства на рыбопромысловых участках, и это уже связано.

В других случаях в условиях рыночной экономики это связать нельзя. Мы это уже проходили, помните корпорацию-министерство Минрыбхоз России, которое решало практически все вопросы рыбного хозяйства, в том числе по береговой переработке? Экономически это субсидировалось из общего котла доходов отрасли. Как только эта система управления была изменена, береговая переработка сохранилась лишь там, где это экономически выгодно или без этого невозможно. В эти годы я работал в Магадане. С одной стороны, было жалко смотреть, как на наших глазах были заброшены береговые заводы, которые ежегодно производили десятки тысяч тонн соленой охотской сельди в бочках. Но они оказались экономически убыточными, да и качество продукции было не очень. Так что теоретически это все возможно связать при переходе на административные методы управления экономикой. Но я не думаю, что это правильное направление развития отрасли.

– Получается странная картина. «Русское море» в результате скандала с подконтрольными зарубежному бизнесу компаниями пришло в добычу и стало обладателем существенного пакета квот. Но пока нет информации, что им удалось совершить революцию и показать всем остальным, как надо работать. Существует распространенное заблуждение, что заниматься освоением квот достаточно просто.

– Это – побочный эффект громогласных заявлений о том, что рыба – возобновляемый ресурс, нефть завтра кончится, а рыба будет всегда и что даже в кризис отрасль демонстрирует успехи. О том, что ловить можно практически бесплатно, а продал – получил прибыль. Но мало кто знает, что рыбалка – это очень сложный и рискованный вид бизнеса.

Почему прежние управленцы, которым достались рыболовные компании после приватизации, практически все давно отошли от дел? Потому что не смогли перестроиться, ведь сейчас работать гораздо сложнее. Сейчас по-настоящему мощных и успешных предприятий – единицы, и возглавляют их управленцы нового поколения. У них получается развивать бизнес. А когда у кого-то получается, со стороны может показаться, что все просто – были бы квоты.

Да, «Русское море» купило несколько компаний и получило лидерство в объеме добычи минтая – но пока ничего не слышно о результатах решения задач по строительству нового флота, развитию береговой переработки, по увеличению поставок рыбопродукции на внутренний рынок. С другой стороны, и времени прошло не так много – все еще впереди.

– На совещании, которое провел в Магадане председатель Правительства Дмитрий Медведев, тоже говорили о квотах и административных барьерах.

– С одной стороны, оно прошло очень конструктивно. Всем дали слово, выслушали внимательно. С другой стороны, результативная часть некоторых положений нас настораживает.

Выступавший на совещании вице-премьер Аркадий Дворкович, говоря об инвестициях и развитии, подчеркнул, что все изменения в закон необходимо принять уже в этом году. Чтобы люди понимали, как квоты будут закреплены и на сколько лет. Это обнадеживает. Он затронул только одну тему, которую нужно увязать с этим вопросом, – существование «рантье», и предложил освободить отрасль от «рантье» путем наделения квотами только собственников судов.

Это сложная и многогранная тема, которая не имеет решения без четкого понимания, кто такие «рантье». При предварительном анализе Росрыболовства в список потенциальных «рантье» включены около 360 организаций, осваивающих ресурсы только на арендованных судах. Общий объем добычи этими организациями составляет около 470 тыс. тонн. С одной стороны, цифра внушительная, но даже поверхностный анализ говорит о необходимости более детального изучения ситуации. В частности, ряд предприятий по состоянию на текущее время уже ликвидирован или реорганизован, кроме того, не учтены случаи работы предприятий, входящих в холдинговые структуры. Есть и чисто практические моменты отдельных видов промысла, которые невозможно решить без использования механизма аренды судов. Например, ряд предприятий имеет небольшие квоты, и отправлять каждому из них собственное судно в удаленные районы промысла нерентабельно. Поэтому и оформляется несколько договоров аренды на одно судно, отправляемое на промысел. Все это законные схемы, и, если их запретить, ресурс просто не будет осваиваться. Поэтому здесь нужен более детальный анализ. Мы сейчас занимаемся этой работой совместно с Росрыболовством и, надеюсь, найдем правильные решения по предотвращению теневой торговли квотами под видом аренды судов.

– Но если ввести оборот квот, то «рантье» исчезнут сами по себе. Ведь они существуют в качестве банка лимитов, в который рыбаки приходят за покупкой того, чего не хватает. Если будет возможность свободно покупать квоты на рынке, использовать их в качестве залога при кредитных операциях (что тоже очень важно), то и проблема исчезнет.

– Согласен, но это сложный вопрос, который обсуждается много лет. Несмотря на то что во многих странах это общепринятая практика, мы пока не можем решить эту проблему. ФАС совершенно жестко подходит к тому, что квоты – это государственный ресурс, который не может иметь свободное хождение на рынке, и другие ведомства их решительно в этом поддерживают. С другой стороны, понятно, что если что-то запрещать, то явление перемещается в сферу теневого оборота. Так и появились рантье.

– Компанию с квотами продать можно, а квоты продать нельзя. Где тут логика?

– Продажа компаний – это и есть оборот квот. Да, это сложная и трудоемкая схема оптимизации бизнеса в соответствии с действующим гражданским законодательством, за счет которой происходит переход квот к более эффективным пользователям. Если бы был разрешен свободный оборот квот, эти процессы были бы ускорены и никаких тем о рантье мы бы уже не обсуждали. Я думаю, что ничего страшного в свободном обороте квот нет, надо только отработать систему регистрации и со сделки платить налог.

Но психология чиновников пока к этому не готова, так что будем продолжать бороться с «рантье».

– А все-таки, Александр Владимирович, как ВАРПЭ при столь разных интересах ее членов удается создать консолидированное мнение?

– Это действительно непросто, поскольку мы объединяем предприятия разных бассейнов, а с учетом специфики рыболовства на бассейнах условия работы предприятий сильно отличаются. Тем не менее по принципиальным вопросам рыболовства задачи, как правило, общие. Так и консолидируемся.

– Какое направление работы ВАРПЭ считаете наиболее перспективным?

– Помимо уже озвученных вопросов, касающихся создания благоприятных условий для отечественного рыболовства, которым мы посвятили большую часть времени интервью, приоритетным направлением работы является насыщение внутреннего рынка нашей рыбопродукцией. Это амбициозная задача, которая может дать толчок развитию и нашей отрасли, и других смежных отраслей. Но это комплексная задача, которую мы не можем решить без помощи государства. Возьмем самый массовый объект промысла – минтай. До сих пор бытует мнение, что минтай – рыба для кошек. Но ведь это не так, мы не дорожим тем, что имеем. Из-за отсутствия внутреннего спроса свою дикую рыбу мы экспортируем, а взамен импортируем рыбопродукцию из лососей, тилапии, пангасиуса, выращенных посредством аквакультуры. Нужно менять культуру потребления, объяснять населению преимущества нашей дикой рыбы, замечательной во всех отношениях, более полезной многих других белковых продуктов и в качестве детского, и в качестве диетического питания. Тут уместны различные формы просвещения и рекламы.

– Может, стоит присмотреться к тому, как это делают норвежцы, которые продвигают на наш рынок семгу и форель. Ведь они в пропагандистских целях используют конкурсы, дегустации и прочие мероприятия, привлекающие внимание публики к продукту.

– В принципе, у нас действительно есть конкурентное преимущество. Рыба наших северных, чистых морей – это единственный продукт питания, который сегодня остался в первозданном виде таким, каким его создала природа. Необходимо эту информацию доносить до потребителя, и здесь все средства хороши. Нужно просто этим специально заниматься. Кроме того, нужно стимулировать госзакупки для детских садов, школ, институтов, военных и прочих учреждений. Таким образом можно будет увеличить емкость внутреннего рынка сразу на 1,2 млн. тонн (в пересчете на сырец). Если на то будет политическая воля, конечно.

– Причем государственному бюджету это принесет только дополнительные доходы.

– Согласен. Необходимо и с торговлей рыбопродукцией разбираться.

Я приведу пример, касающийся одной сахалинской компании – не буду называть ее, чтобы не обвинили в рекламировании. Ее руководство несколько лет назад приняло решение в Подмосковье построить предприятие, на котором собственную рыбопродукцию готовят к розничной продаже: делают порции филе минтая, удобные для каждой хозяйки, и упаковывают. Качество – высочайшее, но в магазины они с этой продукцией попасть не могут, поскольку в рознице после торговых накруток она будет недоступна массовому потребителю. Поэтому продукцией они сами вынуждены торговать, что называется, «с колес», под заказ, небольшими партиями с доставкой на дом. И ее с удовольствием заказывают и в Росрыболовстве, и в других министерствах и ведомствах, и в Правительстве, и в администрации Президента. Но что мешает сделать эту и другую продукцию доступной для всех? Это серьезнейший вопрос, которым надо заниматься. Необходимо все же регулировать торговые наценки в оптово-розничной торговле.

А следующим за увеличением спроса этапом должна быть работа по расширению товаропроводящих каналов. Надо, соответственно, заниматься инфраструктурой, формировать планы по каждому субъекту Федерации, определив потребности и направления доставки. Причем в привязке к сезонности и срокам. Сопоставить потребности и возможности хранения, обработки. Минсельхоз и Росрыболовство сейчас занимаются этой работой и готовят соответствующий комплекс мер по насыщению внутреннего рынка. Несмотря на сложность реализации данной задачи, думаю, совместными усилиями мы начнем ее решать.

– Разве государство этим будет заниматься? Это не его задача.

– Задача государства – спроектировать эту схему и придумать, как можно простимулировать ее реализацию. Устранение государства от этих вопросов приводит к ежегодному увеличению импорта рыбопродукции.

Доктриной Продовольственной безопасности предусматривается соотношение отечественной и иностранной продукции как 80% к 20%. Но на самом деле это соотношение сегодня составляет 53 на 47%. Однако если такая задача поставлена, мы готовы совместно ее решать и привезти 80% рыбопродукции на внутренний рынок. А следующий за рыбаками в цепочке поставок кто? Оптовая торговля. Разве нельзя ей определить ориентиры на закупку 80% продукции у российских рыбаков и 20% у иностранных? Дайте поручение проработать этот вопрос. Но нет, у импортеров очень мощное лобби. В Москве вообще засилье импорта в отличие от рыбодобывающих регионов. Сейчас еще исхитрились выдавать его за отечественную продукцию: сырье из Норвегии, засоленное или расфасованное на территории России, превращается таким нехитрым способом в российскую рыбу. Такие вопросы, безусловно, заслуживают пристального внимания.

Источник: http://fishnews.ru/interviews/383