Экспертная лингвистическая оценка Договора между Российской Федерацией и Королевством Норвегия...

В сентябре 2010 года в Мурманске министрами иностранных дел в присутствии глав государств был подписан Договор между Российской Федерацией и Королевством Норвегия о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане (далее по   тексту Договор). В феврале 2011 года этот Договор был ратифицирован Норвежским Стортингом, а в марте того же года – Государственной Думой Российской Федерации. Причём, если Норвежский Стортинг ратифицировал Договор единогласно, то Госдума России – 62 % всех депутатов и только одной фракции «Единая Россия». При этом Госдума сопроводила ратификацию специальным Заявлением относительно прав России в области рыболовства в районе Договора о Шпицбергене 1920 года. Договор в течение двух лет действовал на временной основе и вступил в полную силу 7 июля 2013 года.  

Договор включает преамбулу, состоящую из девяти пунктов, восьми статей и двух приложений: Приложение I. Вопросы рыболовства и Приложение II. Трансграничные месторождения углеводородов.

Договор составлен в двух экземплярах каждый на русском и норвежском языках, причем оба текста имеют одинаковую силу.

Опыт работы над текстами подобных межправительственных документов, например, Соглашения между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Королевства Норвегия о сотрудничестве в области рыболовства от 11 апреля 1975 г., Соглашения между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Королевства Норвегия о взаимных отношениях в области рыболовства от 15 октября 1976 г. и др., подсказывает, что тексты соглашений и договоров, составленные на двух языках, должны быть абсолютно идентичными, с точки зрения не только основного содержания, но и передачи всех смысловых нюансов и оттенков, а также правильности, используемой в них, терминологии. 

К сожалению, этого нельзя сказать об упомянутом выше заключенном между нашими странами Договоре, в котором, на мой взгляд, допущены неточности и даже смысловые расхождения текстов на русском и норвежском языках.

Так, в названии Договора на русском языке говорится о разграничении морских пространств, но в заглавии на норвежском языке понятие «морские пространства» отсутствует. В нём употребляется более простое и конкретное выражение «морское разграничение» (maritim avgrensning). Русское же понятие «морские пространства» – это достаточно отвлечённое понятие, которое не имеет научного определения и употребление его, на наш взгляд, более уместно в научно-популярном или даже художественном повествовании, но не в юридическом документе, где предполагается предельная точность и ясность выражения. Кроме того, это сугубо русское понятие, оно отсутствует не только в норвежском, но и других европейских языках, например, в английском и немецком. Такого понятия нет и в международном морском праве. Забегая вперёд, заметим, что далее в русском тексте Договора (например, в ст. 2) мы вновь встречаемся с понятием «морские пространства», тогда как в норвежском тексте употребляется более конкретное – «морские районы» (havområdene) 

6 пункт преамбулы Договора звучит следующим образом: «…сознавая особое экономическое значение живых ресурсов Баренцева моря для Российской Федерации и Норвегии и их прибрежных рыбопромысловых сообществ, а также необходимость избежать нарушений в экономике прибрежных регионов, население которых обычно вело промысел в этом районе…». В последней части этой формулировки (в выражении «население которых вело промысел в этом районе») в русском тексте, если сравнивать её с норвежским текстом (…for kystdistrikter hvis innbyggere vanligvis har fisket i området), допущена небрежность, которая приводит к смысловой неточности. Дело в том, что в норвежском языке в данном случае употребляется глагольная форма (har fisket), которая называется Perfekt, иными словами, прошедшее время, включающее настоящий момент. По правилам норвежской грамматики – это тот частный случай, когда прошедшее время переводится на русский язык настоящим временем. Классический пример из учебника по грамматике норвежского языка: «Сколько лет вы живёте в Москве?» Ответ: «Я живу в Москве двадцать лет» на норвежский язык переводится в прошедшем времени, то есть с употреблением Perfekt. При этом подразумевается, что «я жил в Москве все предшествующие двадцать лет и продолжаю жить сейчас». Это значит, что конечная часть, вышеприведённой фразы из 8 пункта преамбулы Договора, на русском языке должна звучать: «…население которых обычно (то есть, традиционно) ведёт промысел в этом районе», тем более что это соответствует существующим реалиям, так как этот промысел действительно ведётся в прибрежных районах России и Норвегии в настоящее время.

В 8 пункте преамбулы Договора на русском языке мы читаем: «…напоминая о своих первостепенных интересе и ответственности в качестве прибрежных государств…». Однако ближе к норвежскому тексту эта фраза Договора должна бы звучать так: «напоминая о своём первостепенном интересе и основной ответственности (hovedansvaret) в качестве прибрежных государств…, то есть, допущена небрежность в переводе и в результате смысл сказанного в русском и норвежском версиях Договора совпадают не полностью.  

Далее, в ст. 3 текста Договора (п. 2, последние 4 строки) говорится о том, что «Российская Федерация принимает необходимые меры для обеспечения того, чтобы любое осуществление ею суверенных прав или юрисдикции в Специальном районе было отражено таким образом в её соответствующих законах, правилах и на картах» – For dette formål skal Den Russiske Føderasjon iverksette de nødvendige tiltak for å sikre at enhver russisk utøvelse av slike suverene rettigheter eller jurisdiksjon i det særskilte området angis i tråd med dette i relevant lovgivning, i forskrifter og på sjøkartet». В норвежском тексте вместо слов «таким образом» употребляется выражение, которое означает «согласно этому, в соответствии с этим, или соответственно» (i tråd med dette), а вместо слова «правило» в сочетании «в законах, правилах и на картах» в норвежском тексте употребляется другое слово – «предписание» (forskrift). Поскольку «предписание», согласно толковому словарю русского языка, – это письменное распоряжение, а «правило» (regel) – это способ пользования чем-либо или установленный порядок, который обычно не носит характер распоряжения, то в тексте на русском языке, на наш взгляд, было бы правильней и ближе к норвежскому тексту Договора использовать точный эквивалент норвежского слова «forskrift» – предписание. (Кстати, слово «предписание – forskrift» и далее в Договоре по непонятным причинам заменено на «правило», например в ст. 2 Приложения I. Вопросы рыболовства).

Далее, не совсем точно, на наш взгляд, употребление в русском тексте слова «соответствующий» вместо норвежского слова «relevant», которое, кроме значения «относящийся к чему-то, соответствующий» в контексте может иметь значение «относящийся к ведомству, подведомственный». 

Таким образом, приведённая выше часть из ст. 3 Договора на русском языке в смысловом отношении и стилистически должна бы звучать так: «Российская Федерация принимает необходимые меры для обеспечения того, чтобы любое осуществление ею суверенных прав или юрисдикции в Специальном районе было отражено соответствующим образом в её подведомственных законах, предписаниях и на картах».  

В ст. 4, п. 1 мы читаем: «Заключение настоящего Договора не должно негативно влиять на возможности каждой из сторон в области рыболовства» – «Inngåelse av denne overenskomst skal ikke skade partenes respektive fiskemuligheter». Но, в соответствии с норвежским текстом, этот пункт Договора точнее мог бы звучать так: «Заключение настоящего Договора не должно наносить ущерба возможностям ведения рыбного промысла каждой из Сторон». Дело в том, что в норвежском тексте нет слов «негативно влиять», а есть слова «повредить, или нанести ущерб (skade)», а выражение fiskemuligheter однозначно переводится на русский язык как «возможности ведения рыбного промысла», а не «возможности в области рыболовства (fiskemuligheter – сложное слово, состоящее из двух слов: fiske – рыбный промысел и muligheter – возможности). В самом деле, ведь выражение «возможности в области рыболовства» можно трактовать гораздо шире, чем «возможности ведения рыбного промысла», возможности в области рыболовства могут включать в себя и другие виды деятельности, например, деловое или научное сотрудничество, тогда как в норвежском варианте речь идёт только о рыбном промысле. 

Далее, под п. 2 ст. 4 читаем: «С этой целью Стороны продолжают осуществлять тесное сотрудничество в сфере рыбного промысла с тем, чтобы сохранить их существующие доли в объёмах общего допустимого улова и обеспечить относительную стабильность их рыболовной деятельности по каждому соответствующему виду рыбных запасов» – «For dette formål skal partene videreføre et nært samarbeid i fiskerispørsmål, med sikte på å opprettholde sine gjeldene respektive andeler av total tillatt fangst og å sikre relativ stabilitet i sitt fiske etter de enkelte berørte bestander». Но в норвежском тексте говорится о тесном сотрудничестве не в сфере рыбного промысла, а – гораздо проще и конкретней – о тесном сотрудничестве по вопросам рыболовства (et nært samarbeid i fiskerispørsmål, где fiskeri означает рыболовсто, а spørsmål – вопросы), далее – о стабильности не «их рыболовной деятельности», а опять же гораздо проще и конкретней – о стабильности их промысла (stabilitet i sitt fiske) и, наконец, – по каждому соответствующему виду не рыбных запасов, а запасов (etter de enkelte berørte bestander), без определяющего слова «рыбные».

Ранее уже отмечалось, что понятие «сотрудничество по вопросам рыболовства» имеет более широкое значение, чем понятие «сотрудничество в сфере рыбного промысла» и, кроме того, оно точно соответствует норвежскому тексту. Поэтому, в данном случае в русском тексте допущена как смысловая, так и логическая неточность. 

Далее, «стабильность промысла» – это термин, устойчивое научное понятие, которое используется в промысловой ихтиологии и в промрыболовстве, а употреблённое вместо него выражение «стабильность рыболовной деятельности» – это расплывчатое и абсолютно непрофессиональное выражение, тем более что оно, как отмечалось выше, не соответствует и норвежскому тексту. Подчеркнём ещё раз, что норвежское слово «fiske» переводится на русский язык как «рыбный промысел», то есть, ведение лова рыбы, или добычи рыбы, а «fiskeri» – как «рыболовство», то есть лов рыбы, как отрасль рыбного хозяйства, но в русском тексте Договора различия между этими терминами почему-то не делается и, как мы видим, один из них неоднократно подменяется другим. 

И далее, в этой же статье под этим же п. 2 читаем «по каждому соответствующему виду рыбных запасов» в русской версии и «по каждому соответствующему виду запасов» в норвежской версии. Но ведь «рыбные запасы» и «запасы» – это качественно разные понятия: рыбные запасы, как следует из названия, это запасы различных видов рыб, например, трески, пикши, сельди, мойвы, палтуса, тогда как «запасы», без уточняющего определения «рыбные», включают и другие промысловые объекты, например, сидячие виды, креветок, крабов, омаров, моллюсков и даже водорослей и тюленей. Другими словами, русский текст не вполне соответствует норвежскому и, более того, расширительно толкует достигнутые договорённости.     

Далее, в п. 3 ст. 4 говорится о том, что «стороны широко применяют предосторожный подход к сохранению, управлению и использованию совместных рыбных запасов, включая трансграничные рыбные запасы, в целях защиты морских живых ресурсов и сохранения морской среды» – «Partene skal i vid utstrekning anvende en føre-var-tilnærming ved bevaring, forvaltning og utnyttelse av felles fiskebestander, herunder vandrende bestander, med sikte på å verne de levende ressurser i havet og bevare det marine miljø». Если быть более точными, то вместо слов «предосторожный подход к сохранению, управлению и использованию совместных запасов» в норвежском тексте употребляется выражение «предосторожное сближение (позиций) (føre-var-tilnærming) по вопросам сохранения, управления и использования рыбных запасов». Справедливости ради надо заметить, что данная фраза норвежского текста не поддаётся дословной передаче на русский язык, вследствие различий в лексической сочетаемости слов норвежского и русского языков, но основную смысловую нагрузку в ней несёт слово «tilnærming» – «сближение (позиций)». Если же заменить «предосторожное сближение позиций» «предосторожным подходом», как это сделано в русском тексте, то в целях идентичности правильнее и ближе к норвежскому тексту было бы сказать «предосторожный согласованный подход», так как согласованный подход подразумевает определённое сближение позиций.

Что касается Приложения I. Вопросы рыболовства, то в ст. 2 русской и норвежской частей Договора допущены расхождения в текстах, влияющие на смысл сказанного: «В бывшем спорном районе, в пределах 200 миль от материковых частей России и Норвегии технические правила в отношении, в частности размера ячеи сетей и минимального промыслового размера, установленного каждой из сторон для своих рыболовных судов, применяются в течение переходного периода сроком в два года с даты вступления в силу настоящего Договора» – «I det tidligere omstridte området innenfor 200 nautiske mil fra Norges og Russlands fastland skal de tekniske forskriftene, særlig om maskevidde og minstemal på fisk, som hver av partene har fastsatt for sine fiskefartøyer, gjelde i en overgangsperiode på to år regnet fra den dag denne overenskomst trer i kraft». В норвежском тексте нет указания на то, что имеется в виду размер ячеи сетей (maskevidde – без ссылки на то, что это сети), и далее там, где упоминается «минимальный промысловый размер», имеется уточнение, что это минимальный промысловый размер рыбы (minstemål på fisk). Из этого следует, что норвежский и русский текст в этой части ст. 2 Приложения Договора можно трактовать по-разному, так «размер ячеи» в норвежском тексте подразумевает размер ячеи орудий лова, включая не только сети, но и, например, тралы, тогда как в русской версии он ограничен только сетями, а уточнение в виде определения в фразе «минимальный промысловый размер рыбы» означает, что этот размер касается только рыбы, а не других промысловых объектов.

В целом создаётся впечатление, что, в ходе подготовки Договора, его тексты на русском и норвежском языках не были достаточно выверены с целью полной идентичности содержания и средств его выражения на обоих языках. При этом, норвежский текст, как следует из приведённых выше примеров, содержит, как правило, более точные и правильные формулировки, он более тщательно проработан, что фактически отражает характер, сложившихся на данном этапе, двусторонних отношений по рыболовству.

В свете всего вышесказанного, возникает вопрос, что же делать с таким беспрецедентным случаем, когда в текстах Международного Договора выявляется такое количество смысловых расхождений и неточностей, терминологических погрешностей и даже ошибок. Все эти «небрежности» необходимо исправить. В противном случае возможны конфликты при применении положений Договора в практике рыболовства двух стран, ввиду разного толкования отдельных частей его текстов на русском и норвежском языках. А сам Договор, если его не исправить, будет историческим примером того, как нельзя работать над межгосударственным Договором, тем более, когда он заключается на таком высоком уровне и по существу носит бессрочный характер.  

Литература:

1. Тексты Договоров между Российской Федерацией и Королевством Норвегия о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане от 15 сентября 2010 года на русском и норвежском языках.

2. Большой норвежско-русский словарь под редакцией В. П. Беркова,

Осло, 2003.

3. С. Н. Ожегов Словарь русского языка, издательство «Русский язык», 1989.

4. Е. А. Лукашова, Ф. Нильссен Норвежско-русский словарь по рыболовству, издательство «Живой язык», 2013 

5. Е. А. Лукашова, Ф. Нильссен Русско-норвежский словарь по рыболовству, издательство «Живой язык», 2013

6. Е. А. Лукашова, Е. М. Русинов Норвежско-русский и русско-норвежский словарь рыбохозяйственных терминов, издательство «Русский язык», 1986

7. Bokmålsordboka, Universitetsforlaget, Oslo

8. Norsk illustrert ordbok, Universitetsforlaget, Oslo